Надоело... Опять...
МореШероховатая столешница так неприятна. Но Родерих просто не знает, куда можно положить свою голову. А вот стол. Он есть. И, пусть и не удобно, зато удар, если что будет слабым.
- Достали...
На диване, поодаль сидит разбитый Франция - допивает уже 4 бокал вина, в опасной для себя же близости сидит Гилберт, сочувственно молчит и смотрит куда-то в стену, по другую руку, положив руки на стол и разместив на них подбородок находится Монако, внимательно разглядывая растрепанные волосы на аристократичной макушке. Она хотела попробовать что-то сделать, даже пыталась подойти, сделать массаж, чтобы Австрия расслабился, но не тут то было. Родерих никого сейчас не подпускал...
- Может - тихо и хрипло начал Байльшмидт - его...
- Нет. - Альбиноса грубо прервали. Голос у Родериха был не громким и весьма угрожающим, он медленно поднял голову, оглядывая присутствующих.
- Нет - вновь повторил аристократ. - трогать не будем. Мы и так слишком истощены.
- Но сколько это будет продолжаться!? - собрав последние эмоции в кулак и сильно стукнув им по столу, вспылил Пруссия. - Идиот! Ты слишком мягок, черт подери! В этом все наши проблемы!
С дивана послышалось невнятное бормотание.
- Вы достали... - стекло зазвенело, и бокал француза вновь наполнился красным вином - Мне скучно. Родерих, ты один с Монако ничего не решишь. Дай уже Гилберту - послышался нервный смешок - уже если не убить, то покалечить кого-нибудь ,что-нибудь. А потом найди новую пассию, что будет благодарна. Ферштейн?
- Еще мы тебя не спрашивали. - голос у Цезарин был холодным - Родерих и без тебя разберется, что делать.
Тут в спор вновь влился Пруссия, превращая перепалку между этими тремя в балаган. Но тут, вдруг Гилберт поднял руку, призывая заткнуться, а другой указывая на мирно сопящего Эдельштайна.
- Идиот!
- Он просто решил все без нас...
- И сейчас лапает какого-нибудь молоденького Российскую империю во сне. Как я его понимаю.
- Заткнись!